Ваш немецкий слишком хорош для них. (с) Курт Воннегут. Der Arme Dolmetcher | 不可知论者
вызов: древний Египет, что-нибудь атмосферное. Госеки - кот.
Название: Какого Анубиса?!
Предупреждение: Древний Египет весьма относительный, много анахронизмов и ляпов. Никто не умер, но все вертится вокруг смерти, могил и саркофагов. Около 2 000 слов.
Саммари: однажды жрец вызвал духа…
читать дальшеЖрец рисует. На полу храма, недалеко от пруда с крокодилами, рядом с лесом уходящих в невозможную высь колонн…
Жрец выводит, высыпает песком пустыни, вычерчивает дорогим углем - тем, которым женщины подводят глаза, - сложную фигуру. Он нашел ее в старых свитках, в папирусах царства, которое еще нескоро начнут называть Древним. Эту фигуру когда-то перечертил другой жрец, увидевший ее на глиняных табличках уже поглощенных песками библиотек.
Жрец чертит.
Между колоннами мелькает кошка. Рыжий бок раскаляется в лучах солнца.
- О Амон… - сложная формула призыва непривычно ложится на язык. Жрец коверкает слова незнакомого языка. Ему кажется, что вокруг поднимается ветер, шумит в ушах, сдвигает линии пентаграммы.
В завываниях – не шевелится лист ни одной пальмы – жрец слышит слова.
- Он неправильно все делает.
- Почти правильно.
- Почти все.
- И почти делает, да… Подвинься!
В центре пентаграммы возникает кольцо огня. Из него тянутся длинные щупальца, коснувшись нарисованного жрецом узора, они шипят, будто на раскаленную сковороду плеснули воды.
- Фааааак…
Жрец договаривает формулу и со страхом и восхищением смотрит на ужасное чудо перед собой. У него получилось.
- Ну, так и будем стоять? – интересуется огненное кольцо. – Чаю не предложишь? Крокодильчика там маринованного?
- О дух из царства тьмы, слуга Сета, прислужник Апопа…
- Прислужник?! – возмущается огненное кольцо. – Это я – прислужник?!
Жрец чертит в воздухе перед собой священный анх, знак-охранитель жизни.
- О дух, - он пробует еще раз.
- «Великий» хоть добавь! – требует кольцо.
- О Великий дух, - соглашается жрец. – Да будет тебе известно, что великий фараон, бог на земле, воплощение солнечного Ра…
- Покороче нельзя? – вмешивается кольцо. – Чего хочет этот чувак? И почему он сам мне не позвонит?
Жрец закусывает губы.
- О Великий дух, да будет тебе известно…
- Да будет, - соглашается кольцо. – Что именно?
Сильный порыв ветра изгибает языки пламени.
- Дай ему сказать, - слышит жрец. – Мне он нравится.
- А мне нет! Голосование?
- Великий фараон, - перекрикивает огонь жрец, - прослышал, что его недостойный слуга из Фив посмел осквернить мудрость предков, доступную только сыновьям Великого Ра. И ныне повелевает тебе восстановить справедливость.
- Ничего не понял, - жалуется кольцо. – Я, что, экзамен у кого-то принять должен?
- Великий дух…
- Так невозможно, - вздыхает кольцо. – Чувак, ты, это, завязывай с великими и говори по существу, кто, сколько, чего, зачем…
Жрец сидит в тени колонн. В его руке священный анх. Дух, после длительного торга принявший почти человеческий вид, сидит перед ним на полу.
- В городе Фивы, - рассказывает жрец, - один сановник посмел в мечтах своих возвыситься до дерзновенного помысла о божественном достоинстве.
- Ты проще объясняй, - просит дух. – И это, без особо заумных конструкций. Мы народ малообразованный, сложные предложения понимаем плохо.
Жрец решает не отвлекаться.
- Он приказал изготовить для себя саркофаг.
- Точно с ума сошел, - комментирует дух. Жрецу кажется, что теперь дух говорит другим голосом.
- Внешний саркофаг был обычным, а внутренний он приказал расписать изнутри и снаружи сценами загробной жизни, предназначенной только для воплощения Ра.
- Не порнушкой? – расстраивается дух.
- И ныне, если мы не успеем, он может потревожить загробную жизнь детей Ра, - продолжает жрец. - Ты должен найти и уничтожить этот саркофаг.
- А… - дух со скучающим видом растягивается на плитах пола. – У вас, что, такая нехватка обычных головорезов?
Он подманивает к себе рыжую кошку, по прежнему крутящуюся между колонн. Священный символ Баст подходит ближе и недоверчиво бьет лапой по протянутой к ней руке.
- Дерзкий сановник умер, - объясняет жрец.
Кошка подставляет голову под пальцы духа.
- Ты должен найти и уничтожить внутренний саркофаг, не повредив внешний. И не потревожив мумию.
Дух скашивает на жреца ленивый взгляд. Внезапно он становится очень похожим на кошачий.
- Адресок подскажи, - мурлычет он.
Жрец улыбается. Впервые за все время с начала вызова.
- А этого никто не знает, - говорит он. – Не просто же так я тебя вызвал.
- Как тебя зовут? – спрашивает дух.
Они снова сидят под колоннами (кошка спит, свернувшись на коленях духа) и ждут, пока займется расцвет.
- Тоцука, - говорит жрец.
Дух повторяет имя и улыбается так, что видны острые клыки. Жрец даже не дергается, значит, это не его настоящее имя.
- А как мне тебя называть? – спрашивает он.
Дух облизывает губы и безбашенно улыбается.
- Да как хочешь. Одни зовут меня Ярой, другие – Цукадой. Некоторые считают божеством, другие красавчиком…. А ты кого вызывал?
- «Великого духа, жителя подземного ада, верного помощника ужасного Сета, стоящего по правую руку от Анубиса, когда тот взвешивает сердца умерших»…
- Круто, - впечатляется дух. – Только если ты это будешь вопить, когда тебе понадобится помощь…
Кошка дергает ухом, приоткрывает глаза. Она чувствует, что за колоннами посланцы Ра прогоняют с неба звезду, которую через несколько тысяч лет назовут Венерой.
- Тогда «Яра», - решает Тоцука.
Дух кивает, улыбается и переносит их в Фивы.
На столах разложены тела, длинные подготовленные ленты ткани, страшные крюки и удивительные коробочки для органов тела, сосуды с благовонными жидкостями.
- Я очень занят, - говорит властелин этой привратницкой царства мертвых. – Какого Сета вас сюда принесло?!
Дух иронично приподнимает бровь. Рыжая кошка спрыгивает с его рук на каменный стол.
- Мы хотели бы знать, где похоронен смотритель зернохранилищ Сирофан, - кланяется жрец. – По повелению Великого фараона.
Бальзамировщик фыркает.
- Понятия не имею, где он похоронен. Спросите могильщиков.
- Каких могильщиков? - уточняет жрец. - Я уверен, что вы сможете нам хоть немного помочь.
Кошка пробирается по разложенному по столу телу, наклоняется к раскрытой ране. Между острых зубов мелькает любопытный язычок.
- Пшшшла! – замахивается на нее Властелин мумий.
Дух неожиданно и очень быстро делает шаг вперед, в его руке – крюк, которым извлекают внутренности.
«Наверное, действительно прислужник Анубиса…» - думает Тоцука.
Когда они снова выходят на солнечный свет, Яра говорит:
- Вот теперь я уверен, что он сказал правду.
Они едут в маленькое селение на том берегу Нила. Переправляются через реку в лодке, причем Тоцука смотрит на негостеприимные холмы на том берегу, а Яра с кошкой гипнотизируют крокодилов.
Селение расположено высоко, приходится идти по утоптанной дороге почти без тени.
- Мог бы нас перенести, - ворчит Тоцука, когда они добираются до тени.
- Мог бы, - легко соглашается Яра. – Но ты же не попросил.
Солнце медленно клонится к закату. На западной стороне Нила, в стране мертвых, тени как-то холоднее и длиннее, чем на восточной. Они решают переночевать в поле недалеко от деревни. Тоцука ложится, приминая лен. Рядом почти неслышно шумит ирригационный канал. Проваливаясь в сон, он думает: интересно, как удалось поднять воду на холмы… интересно, живут ли здесь крокодилы…
Тоцуке снится, что он стоит в высоком и светлом покое. Беленые стены заливает свет, яркий, как солнечный, и мягкий, как от лучших светильников. На низком столе дорогого дерева в невероятно прозрачном сосуде стоят синие цветы льна.
Он видит Яру на троне. На нем необычные, но явно царские одеяния.
- Чего ты хочешь? – произносит Яра на языке, который Тоцука отлично понимает, хотя уверен, что раньше никогда его не слышал.
- Как написано в инструкции, «жену», - отвечает кто-то. Тоцука поворачивается и видит низкую и темную фигурку раба-пигмея. - И все прочее, что было раньше. Плюс полметра роста, хотя бы. Но можно начать с «жены».
Яра хохочет, и пигмей вторит ему. Звуки превращаются в страшную какофонию, стены разлетаются – и вдруг Тоцука оказывается в другом месте. Вокруг него ревет огонь, а по огню, на него, мимо него двигаются две фигуры.
- Захочу, проведу, - говорит одна. – Захочу, столкну.
- Точно столкнешь, - отвечает спутник, и это снова Яра, каким тот был в начале, в тени колонн в храме, когда его облик постоянно менялся.
Огонь пожирает Тоцуку, но прежде чем он успевает закричать и проснуться, его подхватывают чьи-то руки и он понимает, что летит. Не так высоко, как сокол Гора, но летит, медленно двигаясь над широкой рекой, купающейся в страшно ярких огнях.
- Пожар? – спрашивает он, не надеясь на ответ.
Над ним кто-то смеется и отвечает:
- Токио.
Тоцука поворачивается посмотреть, кто ему ответил, но его неожиданно отпускают. Он пролетает совсем немного, когда его подхватывают другие руки, окутывают знакомым, но очень странным запахом и разворачивают вверх и назад. Над ними парит Яра.
- Кто вы? – спрашивает Тоцука.
- Меня зовут Цукада, - снижается к нему Яра.
- А я Хашши, - выдыхает кто-то ему в ухо. – Возвращайся скорее.
Тоцука не успевает ответить, он открывает глаза – над ним бесконечное звездное небо Египта, а в груди тяжесть, то ли от странных снов, то ли от свернувшейся на груди кошки.
Могильщики не спорят, к удивлению Тоцуки, послушно кивают, когда он приказывает им показать могилу.
- Вам лопаты нужны? Кирки? – спрашивают они.
- А как глубоко вы похоронили? – интересуется Яра.
Могильщики кидают им еще веревки. Тоцука морщится.
- Постарайтесь остальных не беспокоить, - говорят могильщики, когда приводят их на место. Разворачиваются и уходят. Тоцука смотрит на тонкую и длинную щель в земле.
Яра заглядывает внутрь, присвистывает. Они разрывают землю, откатывают а сторону камни, и открывается тонкий и длинный ход, ведущий вниз и в сторону. В нем с трудом можно стоять в полный рост.
Они идут почти в темноте, только неяркий огонек, наколдованный Ярой, плывет перед ними, отбрасывая тени на стены.
- А ярче ты можешь? – спрашивает Тоцука.
Огонек разгорается, ярче, ярче…. Удивительным образом он не становится больше, как костер, остается все таким же маленьким. Но вот Тоцука уже не может смотреть на него, и, по мановению руки Яры, огонек уплывает вперед и вверх. Пещера расширяется, и они оказываются на краю пропасти. Внизу белеют кости, а на другом краю...
Десятки, если не сотни саркофагов.
Яра смеется.
- Обслуживание не по высшему разряду, но все же хоть одну ловушку сделали.
Кошка – Тоцука не видел ее с самого утра – неожиданно пробирается между их ног, осторожно ставит лапу в пустоту над пропастью. Потом вторую.
- Чудесное дитя Баст… - шепчет Тоцука.
- Дитя? – говорит кошка. Над пропастью она медленно поднимается на задние лапы… нет, на ноги. Рыжий мех превращается в облегающее одеяние, окутывающее ее от шеи до ступней ног.
Яра подталкивает Тоцуку вперед, на мост. Он делает шаг, но под его ногами пустота. Тоцука летит вниз, хватается за пустоту – и за тонкую и сильную руку с длинными, аккуратно обточенными коготками.
- Сам ты дитя, - говорит кошка.
Яра смеется, собирает лопаты и кирки, которые уронил Тоцука, и переходит к ним.
- Ну, какой саркофаг? – спрашивает он.
- Я откуда знаю?! – ужасается Тоцука. – Ты же великий дух, ты должен…
Кошка идет между саркофагами, останавливаясь то перед одним, то перед другим. Ее уши иногда подрагивают, шевелятся кошачьи усы на очень женственном лице.
Наконец, она останавливается над одним, хватается за край с такой силой, что по базальту идут трещины.
- Этот, - говорит она так хрипло, что голос звучит почти как мужской.
Яра подходит ближе, ударяет по саркофагу киркой.
- Не повредите! – напоминает Тоцука, хотя сейчас уже очевидно слишком поздно.
Под стандартного размера внешним оказывается маленький внутренний саркофаг. Такой маленький, будто тут похоронен ребенок или….
- Пигмей, - понимает Тоцука, когда богиня в образе кошки склоняется над ветхим деревом.
- Бес, - говорит Яра. Он садится на соседний саркофаге, подтягивает ноги под подбородок. – Если она вспомнит, как его на самом деле звали, мы сможем вернуться назад.
Тоцука смотрит, как острые коготки на изящных женских ручках вспарывают древесину. Он не хочет смотреть, но ему не приходит в голову отвернуться.
По подземелью разносится запах тления, а женщина склоняется все ниже и ниже. Ее губы – бывают ли у кошек губы – складываются в слово… нет, в имя.
- Фумито… как же тебя хорошо запаковали.
Невыносимо яркая вспышка заставляет Тоцуку закрыть глаза. Когда он их снова открывает – в подземелье темнота и никого нет. Он неуверенно зовет:
- Яра? Кошка? Кис-кис?
Вспыхивает неяркий огонек, и Тоцука с облегчением видит Яру... нет, Цукаду, из вчерашнего сна. Он стоит среди обломков саркофага и протягивает ему руку.
- Привет, Тоцу. Пошли?
- Но… саркофаг, заклятие, ты должен… - сбивчиво начинает объяснять Тоцука.
Цукада улыбается ему и подходит ближе.
- Ты неправильно произнес заклятие, - говорит он. – Мы считали, четырнадцать ошибок. Ямаре, правда, говорит, что больше, но он еще все жесты считал, а мы только слова. И пентаграмма не могла сработать, потому что нас было только трое, я, Кавай и Хашши.
- Но ты же явился! – то ли возражает, то ли удивляется Тоцука.
- Я, - кивает Цукада. – И Кавай. И Тайске, он скучает. И Мицу тоже. И Коки, потому что его до сих пор не нашли. И Яра, потому что у тебя должен был быть выбор и шанс попасть на кого-нибудь, кто сможет все сделать правильно.
Цукада берет Тоцуку за руку и говорит:
- Пусть у несчастного смотрителя тоже будет шанс. Добро пожаловать домой.
Прим.: основная идея из Бартимеуса
Богиню-кошку Баст все, наверное, знают, а Бес - это ее муж, "бог-карлик и весельчак, шут богов, покровитель домашнего очага, божество счастья и везения, а также главный защитник бедных, стариков и детей" (с) Вики
Название: Какого Анубиса?!
Предупреждение: Древний Египет весьма относительный, много анахронизмов и ляпов. Никто не умер, но все вертится вокруг смерти, могил и саркофагов. Около 2 000 слов.
Саммари: однажды жрец вызвал духа…
читать дальшеЖрец рисует. На полу храма, недалеко от пруда с крокодилами, рядом с лесом уходящих в невозможную высь колонн…
Жрец выводит, высыпает песком пустыни, вычерчивает дорогим углем - тем, которым женщины подводят глаза, - сложную фигуру. Он нашел ее в старых свитках, в папирусах царства, которое еще нескоро начнут называть Древним. Эту фигуру когда-то перечертил другой жрец, увидевший ее на глиняных табличках уже поглощенных песками библиотек.
Жрец чертит.
Между колоннами мелькает кошка. Рыжий бок раскаляется в лучах солнца.
- О Амон… - сложная формула призыва непривычно ложится на язык. Жрец коверкает слова незнакомого языка. Ему кажется, что вокруг поднимается ветер, шумит в ушах, сдвигает линии пентаграммы.
В завываниях – не шевелится лист ни одной пальмы – жрец слышит слова.
- Он неправильно все делает.
- Почти правильно.
- Почти все.
- И почти делает, да… Подвинься!
В центре пентаграммы возникает кольцо огня. Из него тянутся длинные щупальца, коснувшись нарисованного жрецом узора, они шипят, будто на раскаленную сковороду плеснули воды.
- Фааааак…
Жрец договаривает формулу и со страхом и восхищением смотрит на ужасное чудо перед собой. У него получилось.
- Ну, так и будем стоять? – интересуется огненное кольцо. – Чаю не предложишь? Крокодильчика там маринованного?
- О дух из царства тьмы, слуга Сета, прислужник Апопа…
- Прислужник?! – возмущается огненное кольцо. – Это я – прислужник?!
Жрец чертит в воздухе перед собой священный анх, знак-охранитель жизни.
- О дух, - он пробует еще раз.
- «Великий» хоть добавь! – требует кольцо.
- О Великий дух, - соглашается жрец. – Да будет тебе известно, что великий фараон, бог на земле, воплощение солнечного Ра…
- Покороче нельзя? – вмешивается кольцо. – Чего хочет этот чувак? И почему он сам мне не позвонит?
Жрец закусывает губы.
- О Великий дух, да будет тебе известно…
- Да будет, - соглашается кольцо. – Что именно?
Сильный порыв ветра изгибает языки пламени.
- Дай ему сказать, - слышит жрец. – Мне он нравится.
- А мне нет! Голосование?
- Великий фараон, - перекрикивает огонь жрец, - прослышал, что его недостойный слуга из Фив посмел осквернить мудрость предков, доступную только сыновьям Великого Ра. И ныне повелевает тебе восстановить справедливость.
- Ничего не понял, - жалуется кольцо. – Я, что, экзамен у кого-то принять должен?
- Великий дух…
- Так невозможно, - вздыхает кольцо. – Чувак, ты, это, завязывай с великими и говори по существу, кто, сколько, чего, зачем…
Жрец сидит в тени колонн. В его руке священный анх. Дух, после длительного торга принявший почти человеческий вид, сидит перед ним на полу.
- В городе Фивы, - рассказывает жрец, - один сановник посмел в мечтах своих возвыситься до дерзновенного помысла о божественном достоинстве.
- Ты проще объясняй, - просит дух. – И это, без особо заумных конструкций. Мы народ малообразованный, сложные предложения понимаем плохо.
Жрец решает не отвлекаться.
- Он приказал изготовить для себя саркофаг.
- Точно с ума сошел, - комментирует дух. Жрецу кажется, что теперь дух говорит другим голосом.
- Внешний саркофаг был обычным, а внутренний он приказал расписать изнутри и снаружи сценами загробной жизни, предназначенной только для воплощения Ра.
- Не порнушкой? – расстраивается дух.
- И ныне, если мы не успеем, он может потревожить загробную жизнь детей Ра, - продолжает жрец. - Ты должен найти и уничтожить этот саркофаг.
- А… - дух со скучающим видом растягивается на плитах пола. – У вас, что, такая нехватка обычных головорезов?
Он подманивает к себе рыжую кошку, по прежнему крутящуюся между колонн. Священный символ Баст подходит ближе и недоверчиво бьет лапой по протянутой к ней руке.
- Дерзкий сановник умер, - объясняет жрец.
Кошка подставляет голову под пальцы духа.
- Ты должен найти и уничтожить внутренний саркофаг, не повредив внешний. И не потревожив мумию.
Дух скашивает на жреца ленивый взгляд. Внезапно он становится очень похожим на кошачий.
- Адресок подскажи, - мурлычет он.
Жрец улыбается. Впервые за все время с начала вызова.
- А этого никто не знает, - говорит он. – Не просто же так я тебя вызвал.
- Как тебя зовут? – спрашивает дух.
Они снова сидят под колоннами (кошка спит, свернувшись на коленях духа) и ждут, пока займется расцвет.
- Тоцука, - говорит жрец.
Дух повторяет имя и улыбается так, что видны острые клыки. Жрец даже не дергается, значит, это не его настоящее имя.
- А как мне тебя называть? – спрашивает он.
Дух облизывает губы и безбашенно улыбается.
- Да как хочешь. Одни зовут меня Ярой, другие – Цукадой. Некоторые считают божеством, другие красавчиком…. А ты кого вызывал?
- «Великого духа, жителя подземного ада, верного помощника ужасного Сета, стоящего по правую руку от Анубиса, когда тот взвешивает сердца умерших»…
- Круто, - впечатляется дух. – Только если ты это будешь вопить, когда тебе понадобится помощь…
Кошка дергает ухом, приоткрывает глаза. Она чувствует, что за колоннами посланцы Ра прогоняют с неба звезду, которую через несколько тысяч лет назовут Венерой.
- Тогда «Яра», - решает Тоцука.
Дух кивает, улыбается и переносит их в Фивы.
На столах разложены тела, длинные подготовленные ленты ткани, страшные крюки и удивительные коробочки для органов тела, сосуды с благовонными жидкостями.
- Я очень занят, - говорит властелин этой привратницкой царства мертвых. – Какого Сета вас сюда принесло?!
Дух иронично приподнимает бровь. Рыжая кошка спрыгивает с его рук на каменный стол.
- Мы хотели бы знать, где похоронен смотритель зернохранилищ Сирофан, - кланяется жрец. – По повелению Великого фараона.
Бальзамировщик фыркает.
- Понятия не имею, где он похоронен. Спросите могильщиков.
- Каких могильщиков? - уточняет жрец. - Я уверен, что вы сможете нам хоть немного помочь.
Кошка пробирается по разложенному по столу телу, наклоняется к раскрытой ране. Между острых зубов мелькает любопытный язычок.
- Пшшшла! – замахивается на нее Властелин мумий.
Дух неожиданно и очень быстро делает шаг вперед, в его руке – крюк, которым извлекают внутренности.
«Наверное, действительно прислужник Анубиса…» - думает Тоцука.
Когда они снова выходят на солнечный свет, Яра говорит:
- Вот теперь я уверен, что он сказал правду.
Они едут в маленькое селение на том берегу Нила. Переправляются через реку в лодке, причем Тоцука смотрит на негостеприимные холмы на том берегу, а Яра с кошкой гипнотизируют крокодилов.
Селение расположено высоко, приходится идти по утоптанной дороге почти без тени.
- Мог бы нас перенести, - ворчит Тоцука, когда они добираются до тени.
- Мог бы, - легко соглашается Яра. – Но ты же не попросил.
Солнце медленно клонится к закату. На западной стороне Нила, в стране мертвых, тени как-то холоднее и длиннее, чем на восточной. Они решают переночевать в поле недалеко от деревни. Тоцука ложится, приминая лен. Рядом почти неслышно шумит ирригационный канал. Проваливаясь в сон, он думает: интересно, как удалось поднять воду на холмы… интересно, живут ли здесь крокодилы…
Тоцуке снится, что он стоит в высоком и светлом покое. Беленые стены заливает свет, яркий, как солнечный, и мягкий, как от лучших светильников. На низком столе дорогого дерева в невероятно прозрачном сосуде стоят синие цветы льна.
Он видит Яру на троне. На нем необычные, но явно царские одеяния.
- Чего ты хочешь? – произносит Яра на языке, который Тоцука отлично понимает, хотя уверен, что раньше никогда его не слышал.
- Как написано в инструкции, «жену», - отвечает кто-то. Тоцука поворачивается и видит низкую и темную фигурку раба-пигмея. - И все прочее, что было раньше. Плюс полметра роста, хотя бы. Но можно начать с «жены».
Яра хохочет, и пигмей вторит ему. Звуки превращаются в страшную какофонию, стены разлетаются – и вдруг Тоцука оказывается в другом месте. Вокруг него ревет огонь, а по огню, на него, мимо него двигаются две фигуры.
- Захочу, проведу, - говорит одна. – Захочу, столкну.
- Точно столкнешь, - отвечает спутник, и это снова Яра, каким тот был в начале, в тени колонн в храме, когда его облик постоянно менялся.
Огонь пожирает Тоцуку, но прежде чем он успевает закричать и проснуться, его подхватывают чьи-то руки и он понимает, что летит. Не так высоко, как сокол Гора, но летит, медленно двигаясь над широкой рекой, купающейся в страшно ярких огнях.
- Пожар? – спрашивает он, не надеясь на ответ.
Над ним кто-то смеется и отвечает:
- Токио.
Тоцука поворачивается посмотреть, кто ему ответил, но его неожиданно отпускают. Он пролетает совсем немного, когда его подхватывают другие руки, окутывают знакомым, но очень странным запахом и разворачивают вверх и назад. Над ними парит Яра.
- Кто вы? – спрашивает Тоцука.
- Меня зовут Цукада, - снижается к нему Яра.
- А я Хашши, - выдыхает кто-то ему в ухо. – Возвращайся скорее.
Тоцука не успевает ответить, он открывает глаза – над ним бесконечное звездное небо Египта, а в груди тяжесть, то ли от странных снов, то ли от свернувшейся на груди кошки.
Могильщики не спорят, к удивлению Тоцуки, послушно кивают, когда он приказывает им показать могилу.
- Вам лопаты нужны? Кирки? – спрашивают они.
- А как глубоко вы похоронили? – интересуется Яра.
Могильщики кидают им еще веревки. Тоцука морщится.
- Постарайтесь остальных не беспокоить, - говорят могильщики, когда приводят их на место. Разворачиваются и уходят. Тоцука смотрит на тонкую и длинную щель в земле.
Яра заглядывает внутрь, присвистывает. Они разрывают землю, откатывают а сторону камни, и открывается тонкий и длинный ход, ведущий вниз и в сторону. В нем с трудом можно стоять в полный рост.
Они идут почти в темноте, только неяркий огонек, наколдованный Ярой, плывет перед ними, отбрасывая тени на стены.
- А ярче ты можешь? – спрашивает Тоцука.
Огонек разгорается, ярче, ярче…. Удивительным образом он не становится больше, как костер, остается все таким же маленьким. Но вот Тоцука уже не может смотреть на него, и, по мановению руки Яры, огонек уплывает вперед и вверх. Пещера расширяется, и они оказываются на краю пропасти. Внизу белеют кости, а на другом краю...
Десятки, если не сотни саркофагов.
Яра смеется.
- Обслуживание не по высшему разряду, но все же хоть одну ловушку сделали.
Кошка – Тоцука не видел ее с самого утра – неожиданно пробирается между их ног, осторожно ставит лапу в пустоту над пропастью. Потом вторую.
- Чудесное дитя Баст… - шепчет Тоцука.
- Дитя? – говорит кошка. Над пропастью она медленно поднимается на задние лапы… нет, на ноги. Рыжий мех превращается в облегающее одеяние, окутывающее ее от шеи до ступней ног.
Яра подталкивает Тоцуку вперед, на мост. Он делает шаг, но под его ногами пустота. Тоцука летит вниз, хватается за пустоту – и за тонкую и сильную руку с длинными, аккуратно обточенными коготками.
- Сам ты дитя, - говорит кошка.
Яра смеется, собирает лопаты и кирки, которые уронил Тоцука, и переходит к ним.
- Ну, какой саркофаг? – спрашивает он.
- Я откуда знаю?! – ужасается Тоцука. – Ты же великий дух, ты должен…
Кошка идет между саркофагами, останавливаясь то перед одним, то перед другим. Ее уши иногда подрагивают, шевелятся кошачьи усы на очень женственном лице.
Наконец, она останавливается над одним, хватается за край с такой силой, что по базальту идут трещины.
- Этот, - говорит она так хрипло, что голос звучит почти как мужской.
Яра подходит ближе, ударяет по саркофагу киркой.
- Не повредите! – напоминает Тоцука, хотя сейчас уже очевидно слишком поздно.
Под стандартного размера внешним оказывается маленький внутренний саркофаг. Такой маленький, будто тут похоронен ребенок или….
- Пигмей, - понимает Тоцука, когда богиня в образе кошки склоняется над ветхим деревом.
- Бес, - говорит Яра. Он садится на соседний саркофаге, подтягивает ноги под подбородок. – Если она вспомнит, как его на самом деле звали, мы сможем вернуться назад.
Тоцука смотрит, как острые коготки на изящных женских ручках вспарывают древесину. Он не хочет смотреть, но ему не приходит в голову отвернуться.
По подземелью разносится запах тления, а женщина склоняется все ниже и ниже. Ее губы – бывают ли у кошек губы – складываются в слово… нет, в имя.
- Фумито… как же тебя хорошо запаковали.
Невыносимо яркая вспышка заставляет Тоцуку закрыть глаза. Когда он их снова открывает – в подземелье темнота и никого нет. Он неуверенно зовет:
- Яра? Кошка? Кис-кис?
Вспыхивает неяркий огонек, и Тоцука с облегчением видит Яру... нет, Цукаду, из вчерашнего сна. Он стоит среди обломков саркофага и протягивает ему руку.
- Привет, Тоцу. Пошли?
- Но… саркофаг, заклятие, ты должен… - сбивчиво начинает объяснять Тоцука.
Цукада улыбается ему и подходит ближе.
- Ты неправильно произнес заклятие, - говорит он. – Мы считали, четырнадцать ошибок. Ямаре, правда, говорит, что больше, но он еще все жесты считал, а мы только слова. И пентаграмма не могла сработать, потому что нас было только трое, я, Кавай и Хашши.
- Но ты же явился! – то ли возражает, то ли удивляется Тоцука.
- Я, - кивает Цукада. – И Кавай. И Тайске, он скучает. И Мицу тоже. И Коки, потому что его до сих пор не нашли. И Яра, потому что у тебя должен был быть выбор и шанс попасть на кого-нибудь, кто сможет все сделать правильно.
Цукада берет Тоцуку за руку и говорит:
- Пусть у несчастного смотрителя тоже будет шанс. Добро пожаловать домой.
Прим.: основная идея из Бартимеуса
Богиню-кошку Баст все, наверное, знают, а Бес - это ее муж, "бог-карлик и весельчак, шут богов, покровитель домашнего очага, божество счастья и везения, а также главный защитник бедных, стариков и детей" (с) Вики
@темы: Тур 3, гр.: a.b.c-z, жанр: мистика, жанр: юмор, Yara Tomoyuki
